«Похищение принца Олеомаргарина». Марк Твен. Филип и Эрин Стед

140 лет назад в одной парижской гостинице две девочки – Клара и Сюзи – уговаривали своего папу рассказать им какую-нибудь веселую-превеселую историю. Папа очень устал, потому что работал весь день, но отказать любимым дочерям не мог. Так родилась сказка про мальчика Джонни, научившегося понимать язык животных и птиц. Когда счастливые девочки уснули, папа их не поленился и сказку эту записал. Правда, лишь в общих чертах. Звали этого папу Марк Твен. Да-да, тот самый Марк Твен, который подарил нам неунывающих Тома Сойера и Гекльберри Финна. Но потом черновик этот затерялся и был найден совсем недавно в архиве университета Беркли,  Калифорния. Представляете, какая сенсация? Автора нет, а новая, никому еще неизвестная его история есть!

Доработать книгу взялись лауреаты медали Калдекотта (престижной награды в области детской литературы) Филип и Эрин Стед. Получилось просто великолепно: стиль Марка Твена, его юмор и игра с читателями узнаваемы с первых строк. На мировой рынок сказка «Похищение принца Олеомаргарина» вышла в сентябре 2017 года и сразу же стала бестселлером New York Times, Лучшей книгой 2017 года по версии журнала School Library Journal, Лучшей детской книгой 2018 года по версии Bank Street College of Education. А теперь «Похищение принца Олеомаргарина» можно прочитать и на русском языке благодаря переводчику Наталье Калошиной, редактору Ольге Варшавер и издательству «Самокат», с чьего любезного согласия мы и публикуем отрывок книги, а также нежные и прекрасные иллюстрации Эрин Стед.

Глава шестая. Что говорит история

Джонни лёг на  землю под огромным небом, закрыл глаза и стал ждать конца. Как-то там его подруга, Чума и Голодуха? Джонни надеялся, что его курица здорова, счастлива и ей ничего не угрожает. Так он лежал на голой земле, и было ему одиноко, как никогда в жизни.
— Что случилось-то? — послышалось совсем рядом.
Джонни вздрогнул и открыл глаза.
— Это вы сейчас говорили?  — спросил он скунсиху. — Со мной?
Скунсиха привстала на задних лапах и огляделась.
— Ну да. С кем же ещё?
Повисла долгая пауза. Джонни чувствовал, как развязываются узлы, всегда, до этого самого момента, служившие для крепления снастей у него в голове.
— Повторите, пожалуйста, свой вопрос, если можно, — попросил он.
— Что случилось? — проговорила скунсиха во второй раз. — Может, ты захворал? Джонни молчал.
— А имя у тебя есть?
— Да, — ответил Джонни. — Джонни.
— Ну и хорошо, — сказала скунсиха. — А я Сюзи. Похоже, ты голодный, Джонни. Иди-ка за мной. Надо тебя накормить.

***

Марк Твен вздохнул:
— Я знаю, что вы думаете.
«Что у меня ноги замёрзли?» — пронеслось в моей голове.
— К несчастью, — заметил он, — всегда найдётся кто-нибудь, кто воротит нос при виде скунса… или скунсихи. Но мальчик, который остался без единого друга на земле, не может себе позволить такого чванства. Не может и не должен! Потому что в мире нет друга надёжнее, чем скунс. Скунсы — достойные, вежливые и благородные существа. Они честны. Их трудно разозлить. Поступь их тиха, хоть скунсы и любят иногда явить свою ярость.
«Надо было надеть носки потеплее», — подумал я.
— Конечно, я мог бы оградить Джонни — и себя заодно — от людского невежества и предрассудков, — добавил он. — Мог соврать: мол, то была не скунсиха, а, скажем, дикобраз. Или хоть кенгуру.
Но соври я единожды — вы бы мне потом уже не поверили, ведь так? А это, как показывает история, пагубно для любого дела.
Наполеон, — продолжал он, — соврал своим солдатам перед Ватерлоо. Он им обещал, что они замечательно проведут время! А они провели его так себе.
Король Генрих VIII соврал Анне Болейн, и ничего хорошего из этого не вышло, одна только головная боль.
Есть и другие примеры!
Взять хотя бы Джорджа Вашингтона. Сколько он потом разглагольствовал про то, как благородно говорить правду о содеянном! Но факты есть факты, и они суровы — перед деянием он смотрел на несчастное вишнёвое дерево и говорил: «Не бойся, будет ни капельки не больно»* .
* Если верить биографам первого президента США, в  шестилетнем возрасте Джордж Вашингтон обстругал топориком живое вишнёвое дерево, а  потом честно признался в своём проступке.
Заметьте, всё это — история. А в вопросах вранья истории следует доверять, поскольку история и сама главным образом враньё! И немного преувеличений в придачу.
— У вас ноги не замёрзли? — спросил я.
Марк Твен не ответил. Он положил в чай ещё две ложки сахара и продолжал…

Марк Твен
Марк Твен

***

Как вам известно, дорога в том королевстве была одна-единственная. Зато было много тропинок, о которых знали только звери да птицы. По одной из таких тропинок скунсиха и вела сейчас мальчика Джонни. Тропинка карабкалась на холмы, сбегала в долины и ныряла в глубокие каньоны с нависающими утёсами. Пока они шли вдоль ручья, Сюзи перепрыгивала с камня на камень, чтобы не замочить лап. А Джонни напился из ручья и побрёл дальше прямо по воде, остужая сбитые ноги. Перед входом в какой-то заросший сад, весь цветущий и благоухающий, Джонни огляделся и понял, что он всё равно уже безнадёжно заблудился, так что ему ничего не остаётся, как следовать за скунсихой дальше и дальше — неведомо куда.
— Тебе не нужно передохнуть? — спросила Сюзи.
— Нет, спасибо, — ответил Джонни. Он шёл неспешным шагом, каким и приходится обычно ходить в компании скунсов, ибо скунсы никогда и никуда не торопятся. — Простите, пожалуйста, — сказал он, — а как получилось, что вы можете говорить?
Сюзи остановилась и помахала хвостом, отгоняя надоедливую муху.
— Все животные разговаривают. Мы и с людьми часто говорим, да не можем разобрать, что они отвечают… Всегда что-то невнятное и, кажется, ужасно скучное.
И скунсиха взялась объяснять:
— Лев понимает белку, а та — сову, а та — мышь. Верблюд понимает крота, а тот — лося, а тот — слона. А кит — чайку. А жираф — рака-отшельника. Только людей никто не понимает. И никто с ними не может разговаривать. То-то вы, люди, такие невежественные, отсталые, одинокие, печальные — вам же совершенно не с кем… Ой, я не хотела обидеть! — спохватилась Сюзи. — Да ты и не кажешься мне невежественным и отсталым.
— А как же вы меня-то понимаете? — спросил Джонни.
— Так и понимаю, — сказала Сюзи. — Ты ведь, наверное, съел цветок джу-джу? Он редко кому достаётся в дар.
Сразу за садом начинался луг, ярдов в сто шириной и столько же длиной, с высокой зелёной травой и пёстрыми цветами. Когда они добрались до середины этого луга, Сюзи окликнула жёлтого вьюрка, который покачивался на травинке. Она что-то ему шепнула — Джонни не расслышал, — и вьюрок упорхнул.
— Ну вот, теперь уже скоро, — сказала Сюзи.
Спустя несколько минут их окружили все обитавшие в том краю животные (точнее, почти все: не было тигрицы). Радостная весть в мгновение ока достигла самых дальних уголков королевства. Звери и птицы стадами, табунами и стаями сбежались и слетелись поглядеть на мальчика, который съел цветок джу-джу.
Джонни ошеломлённо озирался.
— Скажи речь! — крикнул заяц.
Джонни открыл было рот, но все слова вдруг куда-то утекли, как будто у его словарного запаса отвалилось дно.
— Стесняешься? Не беда, — тихонько, чтобы не смущать Джонни ещё больше, проговорила Сюзи. — Нам и надо-то всего несколько слов — скажи их.
Джонни вздохнул поглубже, успокаиваясь. Потом он снова открыл рот. И наконец отыскал слова, которые — произноси их люди пусть изредка, но искренне — избавили бы человечество от всех бед.
Он сказал:
— Я рад, что я здесь.
И все возликовали.

 

Другие статьи по теме:

РАССКАЗАТЬ В СОЦСЕТЯХ