Наш роман-буриме продолжил Алексей Сальников. И вот Безносов, Лубоцкий и Дорохов уже спешат в кофейню неподалеку от школы, чтобы обсудить последние новости. Они пытаются оправдать поступки Шергина, рассуждая примерно так: «… никто жилья не лишается, что это просто прихоть – желание жить в определенном районе, что родители каждого из нас могли также захотеть переехать, и мы не стали бы спорить…». А также придумывают четыре варианта, как все же помешать олигарху Шергину развернуть стройку: террор, шантаж, подкуп и… чудо!
Каким путем все же решат пойти ребята и причем тут коллекция заграничных марок и кроссовки с разноцветными шнурками? Читайте шестую главу.
Глава 6
Алексей Сальников
Мусор на месте снесенной водокачки стремительно расчистили, само место огородили красными и белыми пластиковыми секциями, чем-то похожими на гигантские детали LEGO. По пути в школу и домой Лубоцкий то и дело заглядывал в яму, в которой имелось еще одно углубление, где кирпичную кладку убрали, предвкушая, возможно, подземный ход или сундук с сокровищем. Однажды вечером Андрей даже спустился, чтобы посмотреть, что там, хотя все и так знал из новостей. Остатки печки, метла, угольная пыль на полу – вот и все добро, что там обнаружилось. Андрей чувствовал неловкость, когда вспоминал о том, как надеялся на совсем другое, чтобы там была находка (что за находка, Андрей не мог придумать), которая бы помешала стройке.
Он вспоминал, как телеведущий, практически неотличимый от других телеведущих местного канала, наверняка неузнаваемый в толпе, когда оказывался вне экрана, с ленивым разочарованием в голосе освещал то, как ломали кладку. Лубоцкий догадался не соваться к телекамере, но затем, когда сюжет попал на ютьюб, зачем-то пересмотрел его несколько раз, пытаясь зачем-то различить свое присутствие за кадром. Камера почти повторяла взгляд тогдашнего Андрея – оглядывала шевеление немногочисленных любопытствующих и мерные взблески металлического лома, которым охаживали кладку позади телекорреспондента.
Лубоцкий не знал твердо, но догадывался, что реальность соткана все же не из топорных ходов, что на любое человеческое действие у жизни имеется какой-то непредсказуемый ответ. Иначе каждый выпускник института тут же шел бы на любимую работу, где до старости продвигался по карьерной лестнице к своему удовольствию, а любой актер, следуя рецепту предыдущих актерских поколений, становился бы звездой театра или кино. Это был странный логический вывод, который, похоже, отчасти опирался на все те случаи, когда Андрей был дошкольником, а кто-нибудь из родителей приносил домой съедобную ерунду, да те же «киндеры», и сообщал, что это Андрюше передал зайчик, встреченный по дороге. В любом случае эта неудача с найденной при сносе, временно загадочной стенкой в пустой каморке, некоторым образом взбодрила Андрея. Жизнь как бы сказала Лубоцкому: «Вот сейчас если сдашься, больше ничего не будет, а если не сдашься – у меня есть новые сюрпризы». Чтобы объяснить всю эту мысль не столько другим, сколько самому себе, он решил собрать всех «переселенцев» из класса и поговорить об этом.
Решено было встретиться в кофейне неподалеку от школы, но у Лизы внезапно обнаружились дела, Батайцевы же слились другим, более доходчивым способом – просто послали Лубоцкого подальше и никак это не объяснили, только чуть позже вкинули в группу свои селфи из кинотеатра.
Слегка застопорились у дверей кофейного заведения, поскольку Федя, не отрываясь от телефона, сделал несколько попыток стрельнуть сигарету у прохожих. Но те на глаз определяли его возраст и отмахивались.
— Ты бы хоть вейпил, что ли, – с досадой сказал ему Андрей, но Федор отмахнулся от него так же, как от самого Федора отмахивались прохожие.
Наконец Феде улыбнулась удача: некий желтый и худой гражданин, похожий на ходячую агитку антитабачной кампании, в желтых от никотина пальцах протянул Дорохову полупустую открытую пачку.
— Такое брать, – снова не удержался Лубоцкий, как только щедрый мужчина удалился на некоторое расстояние, – это ж тубер ходячий, капец, он туда руками лазил, а ты вон суешь.
— Ой, иди лесом, – отвечал Федя, не выпуская дымящейся сигареты изо рта. – На Анькиных тусовках неизвестно какими руками что приносят, и ничего, никаких вопросов, хотя в доме совсем чужие люди, можно сказать, и неизвестно, как они к Аньке относятся, к ее матери и к ее отцу, к ее гостям. Возможно, что вовсе без любви.
Все трое одновременно вспомнили «Бойцовский клуб» и зачем-то переглянулись.
Продолжение здесь (Шестую главу ищите по ссылке в оглавлении)
Алексей Сальников родился в маленьком эстонском городе Тарту, еще ребёнком переехал на Урал и с тех пор там и живёт. В литературу он пришёл как поэт, много публиковался в «толстых» журналах, но затем переключился на прозу и не пожалел! Его дебютный роман «Петровы в гриппе и вокруг него» попал в список финалистов премии «Большая книга», стал лауреатом премий НОС и «Нацбест». В этом году второй его роман «Опосредованно» так же претендует на «Большую книгу».