Поэт и переводчик Марина Бородицкая рассказала о самой мужественной профессии в мире, успокоении математикой и запойном чтении.
Врали ли вы родителям и если да, то в каких случаях? Есть ли случаи, когда ложь родителям в детстве оправдана?
В детстве – не уверена, а в отрочестве бывают такие случаи, когда, мне кажется, врать можно. Я где-то лет с 11-12 начала родителям немножко подвирать о том, где я задержалась. Я как-то поняла, что иначе никакой свободы не получишь, если докладывать о каждом своем шаге. Я до сих пор этого не люблю, когда человек стоит с часами и говорит: «Тебе, значит, туда 45 минут, обратно примерно 45 минут и там 10», я и от мужей это как-то не очень терпела. Врать нехорошо, конечно, когда я сделала это впервые, у меня было такое ощущение, как я бы теперь сказала, потери невинности, в общем, стыдно было.
Где проходит та граница, после которой жаловаться – уже не ябедничать, а информировать о проблемах?
Мне кажется, там, где проходит твоя личностная граница. Если ее кто-то нарушает один раз, может быть, случайно, «первый раз прощается, второй запрещается, а на третий навсегда закрываем воротá» (так у нас во дворе говорили), и тут уже надо идти и информировать взрослых о проблеме. Потому что ты имеешь право на свои границы, как всякое суверенное государство, и если какой-нибудь приставала их постоянно нарушает, то его надо остановить, и это не будет ябедничество. Точно так же и твоя свобода кончается там, где начинаются границы другого человека.
Какова была ваша «тактика» завоевания первой любви? Признаваться в ней стоит вербально или невербально?
Мне кажется, это очень индивидуально, кто как может, и еще это очень зависит от внушения, исходящего от мам и бабушек. Моя, например, мама говорила: «Ну хорошо, на танцах на тебя, может быть, не сразу обратят внимание, нужно подождать, пока ты откроешь рот». Я всегда знала, что моя сильная сторона – вербальная, но у кого-то же может быть и по-другому. Девочка, которая умеет невербально, она молодец, она в большом выигрыше.
Без чего не бывает настоящего детства?
Без любви, наверное, без какого-то осознания, что тебя любят родители или какие-то твои личные взрослые, это краеугольный камень жизни. Несмотря ни на какие трения, шероховатости, ссоры и споры в семье, если ты точно знаешь, что они тебя любят, ты можешь жить и дышать, а если тебе кажется, что они тебя все-таки не любят, тогда как-то дышится с трудом. Так мне представляется, хотя, конечно, я не психолог.
Делать домашнее задание сразу или в последний момент?
Я следовала принципу «сделал дело – гуляй смело». Мне хотелось закончить все поскорее, я терпеть не могла, когда этот дамоклов меч, какое-нибудь несделанное сольфеджио, надо мной висит. Лучше скорее от него избавиться, отделаться, поэтому я уроки начинала делать всегда с самого противного и нелюбимого, а потом уже делала более приятное с удовольствием.
Что предпочитали – мультфильмы или книжки?
Книжки, я тяжелый запойный читатель, книжки и спрятаться куда-нибудь под стол, за шкаф, чтобы меня как можно позже нашли и вытащили.
Кто был вашим кумиром в детстве?
В раннем детстве, наверное, папа, как у любой трех-четырехлетней девочки. Кажется, что та работа, на которой твой папа работает, и есть самая мужская работа в мире. Вот мне казалось, что самая мужская профессия в мире – это скрипач, ничего более мужественного я не могла себе даже вообразить.
Любимый и нелюбимый урок в школе.
Тут многое от учителя зависит. Как ни странно, в старших классах, когда уже сознание, в общем, просыпается, я с удовольствием делала математику. Она давала какое-то успокоение, утешение, потому что там ответ был известен. Столько было вопросов, на которые надо отвечать, даже литература часто не помогала, история не помогала, а математика всегда точно знала ответ. Поэтому я садилась, «опускала» какой-нибудь перпендикуляр и с удовольствием вычисляла какие-то углы.
Вспомните самую жуткую страшилку из вашего детства. Или самый смешной анекдот.
Детские анекдоты – это, конечно, своеобразная тема. Был один анекдот моего совсем раннего детства, его мне папа рассказывал, я ужасно над ним смеялась. Это разговор между доктором и больным: «Больной, у вас хороший стул? – Доктор, у нас вся мебель хорошая». Мне почему-то в четыре-пять лет казалось, что это безумно остроумно. А страшилки уже позже появились, в пионерлагере, про черную руку, зеленую простыню, а еще: «Бабушка, а вы что, покойников едите? Да, ем!». Вот это было очень страшно, надо было так крикнуть, чтобы человек завизжал.
Лучшая детская игра всех времен и народов.
Я игры в «слова» больше люблю, но в принципе «казаки-разбойники» неплохая была игра, еще «сыщик, ищи ворá», там потом этого вора можно было слегка пытать… В ножички мне очень нравилась играть, когда какие-то куски территории у тебя отрезались, и ты мог отрезать у другого и прирезать себе кусочек землицы, как-то так. Когда получалось с размаху бросить ножик, чтобы он воткнулся в землю, это было очень-очень приятно, чувствовать себя на равных с мальчишками. А еще мне очень нравились вышибалы. Я была довольно неуклюжая девица, но, как ни странно, иногда здорово ловила мяч и выручала всех.
Если бы у вас была возможность написать письмо самому себе в детство, какой совет вы бы себе дали?
Поменьше болтай.
Другие статьи по теме:
- Алексей Сальников: «Делай, как все делается»
- Гузель Яхина: «Лучшая детская игра всех времен и народов – болтовня ни о чем»
- Петр Налич: «В детстве врешь из страха, что тебя накажут»