• 6 апреля 2020
  • Автор:
  • Фото:pixabay.com

Ещё совсем недавно, в первом десятилетии XXI века, казалось, что фантастическая литература не подарит миру ничего нового и неожиданного. Однако в 2010-х нового оказалось немало. Нет, конечно, каких-то невероятных сдвигов не случилось, — но небольших изменений хватало, и главным их источником оказалась сама жизнь. Фантастика просто реагировала на общественные запросы.

Цифровая революция в книгоиздании

Конец эпохи Гуттенберга?

Мировой бум автоматизированных устройств для чтения, связанный с распространением технологии e-ink (электронных чернил), случился в конце нулевых. Но именно в 2010-х массовое распространение ридеров превратилось в реальную угрозу «бумаге». Буквально за первую пятилетку книги на цифровых носителях не просто стали дополнением к традиционным печатным изданиям, но и опередили их по тиражам. Более того, некоторые книги начали выходить уже только в электронном формате.

Новые формы распространения

Массовая популярность ридеров повлекла за собой изменения в области издательского бизнеса. Западные издательства широко практикуют технологию Print on demand («печать по требованию»), при которой новые экземпляры книги печатаются только тогда, когда поступает запрос от покупателя. Многие книги начинающих авторов сначала выпускаются в электронном формате (как правило, в «амазоновском» Kindle Edition) и лишь спустя несколько месяцев выходят «в бумаге» — так издатели просчитывают потенциальный спрос и определяют тиражи. Наконец, с лёгкой руки Энди Вейера, который самостоятельно выпустил электронную версию своего дебютного романа «Марсианин», ставшего в итоге мировым бестселлером, очень востребован выпуск книг в формате E-book publishing (электронной самопубликации). В мире возникло немало сервисов, использующих этот формат, — они дают начинающим авторам возможность самостоятельно распространять свои книги, без посредников в виде агентов и издателей. Как результат, почти половина продаж электронных книг ныне прих
одится на E-book publishing.

Фантастическая периодика уходит в интернет

В 2010-е по всему миру неуклонно сокращались тиражи фантастических журналов. Периодические издания постепенно переходят в «цифру» — полностью или частично. Иногда, наряду с обычной печатной версией, они распространяют часть тиража в PDF или в другом электронном формате. Но гораздо больше тех, кто уходит в Сеть. И речь не просто о сайтах, дублирующих контент бумажных журналов, — многие популярные СМИ, подобно знаменитому американскому журналу Locus и нашему «Миру фантастики», создают свои веб-порталы, где выпускают много эксклюзивных материалов.

Гибель печатной книги откладывается?

Мировой пик востребованности электронных и аудиокниг пришёлся на 2016 год, когда они занимали почти 70% книжного рынка. Но к концу десятилетия число людей, читающих в «цифре», чуть сократилось. Три последних года оно практически не меняется, оставаясь на уровне 60% рынка. Откат пришёлся прежде всего на художественную литературу, в том числе фантастику. При этом внутри цифрового сегмента произошло перераспределение — потребителей аудиокниг стало больше почти в два раза.

Научная фантастика: Ренессанс

Эскапизм уже не в моде?

1990-е и 2000-е годы принадлежали длинным фэнтези-эпикам, но в 2010-е на авансцену фантастических жанров снова выдвинулась НФ. И дело не только в том, что фэнтези пошатнулось под грузом штампов, немного освежить которые удалось только гримдарку. Вероятно, главная причина выросшей популярности научной фантастики — в том, что она отвечает на самые острые вопросы современности и принимает главные вызовы, встающие перед нами здесь и сейчас. Эскапизм уже не в моде — в отличие от политического и социального активизма. Сыграло свою роль и гик-движение, ставшее мейнстримом: стереотип «научная фантастика — это для ботанов» ушёл в прошлое. Современная НФ — для всех, кого волнует будущее человечества.

Мечты о космосе

Ушедшее десятилетие снова разбудило мечты о космосе. Покорение Марса становится всё более реальным, строятся планы по освоению астероидов, космические зонды помогают больше узнавать о спутниках Юпитера и Сатурна… Современная космическая фантастика возвращается из далёких галактик в родную Солнечную систему, где обнаруживается масса всего любопытного, а главное — перспективного. Что общего у космической робинзонады Энди Бейера «Марсианин» и масштабного романа-катастрофы Нила Стивенсона «Семиевие»? Действие обеих книг происходит в «ближнем космосе», обе — научно выверенные «инструкции по выживанию» (одного человека или всего человечества), и обе напоминают о том, что космос — интересная, но крайне опасная для людей среда, несовместимая с жизнью. Для него нужны не розовые очки ранней космической фантастики, а тяжёлые скафандры с мощной защитой от радиации.Такой же — перспективный, но очень опасный — космос показан в самой известной космоопере десятилетия: в «Пространстве» Джеймса Кори. С другой стороны, в новой космической опере космос — только фон для событий; главным её содержанием становятся острые социальные вопросы, которые люди приносят с собой на самый далёкий край вселенной. Политическая борьба в «Пространстве», модель «внегендерной» вселенной в «Слугах правосудия» Энн Леки, интриги мафиозных кланов в «Луне» Йена Макдональда — всё это для авторов куда важнее, чем яблони на Марсе и шахты в поясе астероидов.

Страсти по экологии

Тема глобального потепления стала частью мейнстримной повестки дня, и авторы откликнулись романами «климатической фантастики», рисующей перспективы экологических катастроф. Отдельным её поджанром уже успели стать «романы о войнах за воду» — о постапокалиптическом мире будущего, где питьевая вода стала ресурсом ценнее нефти (как в «Водяном ноже» Паоло Бачигалупи). Но писатели-экоактивисты стараются найти выход из «климатического тупика». Некоторые из них создали движение под названием «соларпанк» в противоположность безрадостному киберпанку. Соларпанк-тексты любят изображать новый дом человечества в виде терраформированных планет и описывать спасение Земли от последствий нашей деятельности. Так, «современная утопия» Кима Стенли Робинсона «2312» рисует в том числе и «обратное терраформирование» едва не погибшей от экологической катастрофы Земли.

Этническая фантастика: многополярный мир

Азиатский наплыв

Английский по-прежнему остаётся основным языком фантастики. Поэтому «этническое завоевание» жанра началось с переводов на английский, сделанных американским писателем китайского происхождения Кеном Лю, автором фэнтезийного цикла «Королевские милости», который называют «китайской «Игрой престолов»». Именно Кен Лю познакомил англоязычных читателей с китайским феноменом Лю Цысинем. Вслед за этим пришёл интерес к особенному китайскому жанру «чаохуань», который сами авторы описывают как попытку передать пёстрое своеобразие современного Китая, слишком странного для западного читателя.

Азия завоёвывает англоязычную литературу и изнутри — стараниями авторов-иммигрантов в первом и втором поколениях. Многие громкие дебюты принадлежат авторам азиатского происхождения: «Нефритовый город» Фонды Ли, «Опиумная война» Ребекки Куанг, «Латунный город» Шеннон Чакраборти. В ушедшем году на русский перевели первую и явно не последнюю антологию ориентальной фантастики — «Тысяча начал и окончаний» под редакцией активисток движения «Нам нужны разнообразные книги» Элси Чэпмен и Эллен Ох.

Не Азией единой

Ближний Восток не отстаёт от Дальнего. У нас, к сожалению, книги арабоязычных фантастов пока не переводятся, а вот на Западе Gulf Futurism («футуризм Залива») стал одним из открытий десятилетия. В сверхбогатых нефтяных странах уже стала реальностью почти вся фантастика «ближнего прицела» и все её острые вопросы: от одиночества человека в мире высоких технологий до «кризиса перепотребления». С арабскими фантастами своеобразно перекликаются израильские. У нас известен Леви Тидхар, рисующий головокружительную картину полиэтничного будущего человечества, — для Израиля это уже практически настоящее.

Ещё одним новым полюсом фантастики в прошедшем десятилетии оказалась Африка — стараниями как афроамериканцев, так и уроженцев Чёрного континента. Движение Black Lives Matter («Жизни чёрных значимы»), борющееся с системным расизмом, продемонстрировало, что чернокожие уже давно не ждут «белых спасителей», а готовы брать своё будущее в собственные руки, — и эту готовность выразил литературный афрофутуризм. Место Чёрного континента в будущем человечества, его культуру и мифологию осмысляют как африканские писатели, так и иммигранты (последних намного больше, и они известнее: Таде Томпсон, Ннеди Окорафор, Марлон Джеймс, Н. К. Джемисин), — и все они отдают дань чернокожим фантастам-первопроходцам Сэмюэлу Дилэни и Октавии Батлер.

Польский полюс

Нетфликсовский «Ведьмак» наверняка подстегнёт интерес к польской фантастике, и заслуженно: она в последнее десятилетие демонстрирует впечатляющие успехи. Яцек Дукай и Цезарий Збешховский исследуют постчеловеческое будущее Земли и космоса, Роберт М. Вегнер и Ярослав Гжендович конструируют масштабные фэнтезийные миры, Кшиштоф Пискорский и Павел Майка играют на мультижанровом поле… Некоторые интересные поляки уже переведены на английский, очень многие — на русский, но похоже, что настоящий бум польской фантастики ещё впереди.

Гендерный вопрос: время женщин

Гендерная революция

На церемонии вручения премии «Небьюла» 2017 года четыре главные номинации — роман, повесть, короткая повесть и рассказ — покорили женщины: Н. К. Джемисин, Марта Уэллс, Келли Робсон и Ребекка Роанхорс. Немало было женщин и среди претендентов на премию. Жюри «Небьюлы» обвиняли в политической заангажированности и «гиперполиткорректности»: мало того, что наградили женщин, так некоторые из победительниц ещё и представительницы меньшинств (Джемисин — афроамериканка, Роанхорс — из индейцев пуэбло). Но в 2018 году среди триумфаторов снова была Уэллс и франко-вьетнамка Альетт де Годар. А если взглянуть на списки победителей премии «Хьюго» за последние годы, то станет ясно, что гендерная революция в фантастике уже состоялась: премиями награждали Джемисин, Окорафор, Шеннон Макгвайр, Мэри Робинетт Коваль, Алике Хэрроу, Сюзанну Палмер, Урсулу Вернон и других женщин, в основном малоизвестных нашим читателям.

Триумф женщин в фантастике не дань политкорректности, а вполне закономерное явление. Именно женщины сейчас составляют большинство читателей книг в разных странах — в среднем 60%. Логично, что им интересно читать авторов, которые понимают их проблемы и способны создавать убедительных женских персонажей. Научная фантастика долгое время оставалась «последним бастионом», которым правили мужчины, — но в конце концов пал и он. И наука, и космос уже не считаются «чисто мужскими занятиями», а женщины в фэндоме перестали играть роль «прекрасных спутниц» (то есть симпатичных аксессуаров) успешных авторов и сами стали успешными авторами, редакторами и критиками. Вероятно, ещё какое-то время нам будет казаться, что женщин в фантастике «слишком много», — но уже поколение наших детей вообще не увидит в этом проблемы.

Именно женщины в своё время ввели в фантастику тему гендера как социального конструкта — вспомним «Левую руку Тьмы» Урсулы Ле Гуин. Современные писательницы тоже охотно обращаются к этой теме. Например, Энн Леки в одной из самых ярких космоопер десятилетия «Слуги правосудия» изобразила общество, в котором гендер в принципе не является чем-то важным и определяющим личность. А уж сильных и ярких женских персонажей в современной фантастике пруд пруди: от капитана Кел Черис («Гамбит девятихвостого лиса» Юн Ха Ли) до Шары Комайд и Турин Мулагеш («Божественные города» Роберта Джексона Беннетта).

Маргиналы вышли из подполья

Вслед за женщинами всё более уверенное место среди героев фантастики и фэнтези занимают представители ЛГБТ-сообщества. Такие персонажи время от времени встречались и раньше (например, в романах Линн Флевеллинг и Ричарда Моргана), но чем дальше, тем смелее становятся писатели. Так, нашумевшее «афрофэнтези» Марлона Джеймса «Чёрный леопард, рыжий волк» рассказывает в том числе и о гомосексуальных отношениях, в эпопее Алекса Маршалла «Багряная империя» описан мир, где все люди бисексуальны, упомянутая выше героиня Юн Ха Ли — лесбиянка, в оптимистичной космоопере Бекки Чамберс «Долгий путь к маленькой сердитой планете» протагонистка влюбляется в женщину-инопланетянку… Кстати, Джеймс — гей, а Чамберс — лесбиянка, так что они просто пишут о том, что им близко. А главная героиня осыпанной премиями повести Шеннон Макгвайр «В каждом сердце — дверь» и вовсе называет себя асексуальной. И это только начало: маргинализованные ранее группы мало-помалу становятся видимыми, а значит, их представителей среди персонажей фанта стики будет ещё больше.

Young Adult: новая серьёзность

Подростки становятся «молодыми взрослыми»

Сайт Amazon назвал «десятилетием Young Adult» 2000-е годы, и это действительно был золотой век подростковой литературы. Джоан Роулинг, которая стояла у истоков этого бума, завершила сагу о Гарри Поттере. Стефани Майер взорвала книжные топы «Сумерками». Прошумели «Голодные игры» Сьюзан Коллинз, «Эрагон» Кристофера Паолини, «Уродина» Скотта Вестерфельда, «Орудия смерти» Кассандры Клэр.

В кильватере главных звёзд следовали сотни более или менее успешных подражателей. Если в начале 1990-х в англоязычном мире ежегодно выходило не более трёх тысяч книг для подростков, то к 2010 году эта цифра приблизилась к тридцати тысячам. В новом десятилетии YA уверенно обосновался и в России: в 2011 году стартовал цикл «Часодеи» Натальи Щербы, а в 2016-м Ник Перумов начал писать серию про Молли Блэкуотер. Тем временем западные издатели, чтобы удержать повзрослевших читателей Поттера и Коллинз, придумали термин New Adult Fiction, который обозначает литературу, обращённую уже не к подросткам, а к людям 18-30 лет, с более взрослыми героями и проблемами.

В море штампов

На Западе в начале десятилетия вышли две заметные подростковые антиутопии — «Дивергент» Вероники Рот и «Делириум» Лорен Оливер. Обе попали в списки бестселлеров, трилогию «Дивергент» даже экранизировали (не до конца), однако этот успех уже был несравним с ажиотажем вокруг «Сумерек» и «Голодных игр». К тому же обе трилогии получились откровенно вторичными.

Да и почти вся YA-фантастика 2010-х была такой же: не хватающей звёзд с небес, заимствующей идеи у предшественников, со штампами, кочующими из книги в книгу. В сонме её авторов — как правило, женщин — уже нет «вожаков стаи», подобных Роулинг. Выделяющиеся на общем фоне необычные писатели, как, например, Фрэнсис Хардинг или Брэндон Сандерсон, слишком самобытны, чтобы породить свиту подражателей. Даже самые заметные авторы вроде Сары Маас («Стеклянный трон», «Королевство шипов и роз») используют всё те же романтические штампы, пытаясь изобразить очередную «сильную героиню», а по сути лишь клонируя Китнисс Эвердин.

Нам нужны разнообразные книги!

Однако сообщество авторов и поклонников Young Adult всё же повзрослело — по крайней мере, в тех вопросах, которыми оно задаётся. Именно в его недрах зародилось движение «Нам нужны разнообразные книги» (We Need Diverse Books), отстаивающее репрезентативность и инклюзивность в жанре, где ещё в 2016 году 95% главных героев были белыми, цисгендерными, гетеросексуальными и без физических недостатков. Благодаря мощному читательскому запросу эта тенденция постепенно меняется — в современной книге для подростков уже можно нет-нет да и встретить негетеросексуального персонажа (вспомним «Самую тёмную чащу» Холли Блэк и даже «Кровь Олимпа» Рика Риордана). Новые романы YA зачастую обходятся без такого обязательного в прошлом элемента, как любовный треугольник, да и вообще без романтической линии.

Темы секса, насилия, расизма, экстремизма, политических и религиозных раздоров заняли уверенное место на страницах Young Adult и New Adult. Подростки и молодёжь — более восприимчивая к таким вопросам аудитория, к тому же их сложнее шокировать, чем поколение их родителей.

Передний край скандала

Именно вокруг НФ-фантастики вспыхнула одна из самых горячих дискуссий на тему оскорбления чувств читателей. Молодая писательница китайского происхождения Амели Вэнь Чжао была вынуждена отозвать готовящийся к печати фэнтези-роман «Кровный наследник» из-за того, что читатели, успевшие познакомиться с книгой в интернете, обвинили автора в расизме и даже заявили, что она не имеет права писать о рабстве, не будучи чернокожей. Чжао пришлось писать письмо с разъяснениями, что на родине её предков рабство тоже было, и вообще кое-где в мире оно нелегально существует и сейчас. При этом Чжао всё-таки решила печатать роман, не изменив в нём ни строчки.

Мультижанровость: раздвигая рамки

Жанр более не важен

Экспериментами на жанровом поле фантасты развлекались давно. Массовым это поветрие стало во времена «новой волны», чуть позже мультижанровость оказалась фишкой «новых странных», да и многих мейнстримных писателей (на какую полку ставить, например, Харуки Мураками, Виктора Пелевина, Владимира Сорокина?). В последние годы жанр как таковой постепенно перестаёт иметь значение — к смятению читателей и головной боли маркетологов. Сейчас практически каждая книга, попадающая в списки фантастических бестселлеров, ускользает от жанровых определений. Открывший десятилетие «Квантовый вор» Ханну Райаниеми — криминальный роман в декорациях киберпанка, но масштабы и детализация мира тут как в хорошей твёрдой НФ. «Стеклянный Джек» Адама Робертса — стильный детектив, переполненный ностальгией по Золотому веку научной фантастики. Каждый роман трилогии «Божественные города» Роберта Джексона Беннетта — крепкий сплав детектива и политического триллера в мире технофэнтези, причём «техно» постепенно (хоть и не без оговорок) побеждает «фэнтези». Отличный дебют Ника Харкуэя «Мир, который сгинул» начинается как гротескная антивоенная сатира и становится крышесносящей фантастикой только в последней трети текста. А «11/22/63» Стивена Кинга — это в основном ностальгический роман об Америке 1950-60-х и лишь самую малость хроноопера.

Долой границы!

Граница между мейнстримом и фантастикой размывается порой до полной неразличимости. Целевые аудитории того и другого всё увереннее смешиваются, в топы западных глянцевых журналов наряду с реалистическими романами и сборниками остросоциальных эссе попадают Тед Чан и Джефф Вандермеер. В общем, фантастика и фэнтези больше не «чтиво для странных гиков».

Писатели экспериментируют не только с жанром и формой, но и со способами подачи материала, соединяя в одном тексте разные медиумы. Романы писателя-художника Брома неполны без его же иллюстраций — при этом иллюстрации вполне самодостаточны как произведение искусства. Мариша Пессл начиняет свой мистический триллер «Ночное кино» документами: фотографиями, ксерокопиями газетных вырезок и прочими фрагментами, без которых нельзя разгадать детективную загадку книги. Необычные старые фотографии вдохновили Ренсома Риггса на «Дом странных детей» и стали иллюстрациями к его истории — ив новом контексте они получили совсем иное значение, чем предполагалось изначально.

Простому читателю, привыкшему к ярлыкам, во всём этом дивном многообразии разобраться сложно. Поэтому читатели сейчас ориентируются не на жанровые полки и книжные серии, а на рекомендации книжных блогеров, топы популярных изданий, оценки пользователей сайтов вроде Goodreads, Livelib, Fantlab.

Фэндомные воины

Премиальный кризис

В 2010-е самые знаменитые фантастические премии утратили часть престижа. «Хьюго», «Небьюла», Всемирная премия фэнтези, Мифопоэтическая премия — подавляющее большинство их номинантов и лауреатов в последние годы состоит из женщин и представителей меньшинств. Многие поклонники фантастики считают это необъективным и обвиняют жюри в конъюнктурности. В противовес старым премиям появилось несколько новых наград, победителей которых выявляются массовым интернет-голосованием: британская премия «Это хоррор», премия книжного портала Goodreads под названием Choice Award, наконец, Dragon Awards, которая, по идее, должна послужить заменой «Хьюго».

«Толерантная агрессия»

Десятилетие ознаменовалось несколькими громкими скандалами, связанными с изменением облика или названий престижных фантастических наград. Так, учредители Всемирной премии фэнтези решили, что её прежний вид — бюст одного из основоположников жанра Говарда Филлипса Лавкрафта — не соответствует современным реалиям. Ведь Лавкрафт был «махровым расистом», как назвала его обладательница награды Ннеди Окорафор. В результате с 2016 года премия имеет абстрактный вид «дерева под луной».

В 2019 году Джаннетт Инг, обладательница Мемориальной премии Джона Кэмпбелла за лучший дебют, провозгласила самого Кэмпбелла фашистом. И слов начинающего автора оказалось достаточно для того, чтобы приз переименовали в «Премию лучшему новому писателю-фантасту за выдающиеся достижения».

Под раздачу попала и премия Джеймса Типтри-младшего, которая «исследует вопросы гендерных ролей». Награда названа в честь Алисы Шелдон, публиковавшейся под мужским псевдонимом. Смерть писательницы была трагической: она застрелила своего парализованного и слепого мужа (возможно, из милосердия), а затем покончила с собой. Учредители посчитали, что в современных реалиях называть премию в честь убийцы невозможно, и теперь это будет просто «Иная премия».

Печальные щеночки и Бешеные щенки

Всё это привело к расколу американского фэндома. Из него выделилась группа «Печальные щеночки», чьими идеологами стали писатели Ларри Коррейя и Кэти Полк. Изначально «Щеночки» состояли из поклонников фантастики, которые считали несправедливым принцип присуждения жанровых наград. Особенно их расстраивало, что в число номинантов не попадают массово популярные жанры — военная фантастика, космическая опера и авантюрное фэнтези. Однако вскоре от недовольных откололась более политизированная часть фэнов, образовав группу «Бешеные щеночки». Туда входят ультраконсерваторы, считающие, что фантастика стала излишне либеральной. «Бешеные» и их лидер, писатель Вокс Дэй, выступают против феминизма и толерантности; среди них много поклонников милитаризма, расизма и даже фашизма. Обычно оба крыла «Щеночков» не ладят друг с другом и даже активно сражаются (естественно, только в Сети), однако есть у них общее дело, когда «собачье» племя выступает единой стаей. Речь о нашумевшей войне против «Хьюго».

Троллинг «Хьюго»

В 2015 году присуждение премии «Хьюго» оказалось под угрозой (а в ряде номинаций вообще не состоялось) из-за действий «Щеночков», которые, пользуясь прорехами в механизме отбора путём «народного» голосования, совместно лоббировали своих кандидатов. В последующие пару лет ситуация повторилась — «Щеночки» оккупировали подавляющее большинство шорт-листов. В результате оргкомитету премии пришлось менять правила голосования, чтобы избежать попадания в шорт-листы случайных кандидатов. Хотя главный вдохновитель «Щеночков» Ларри Коррейя уже переключился на популяризацию Dragon Awards, о которой недвусмысленно написал: «Это премия не для маленькой клики, где все по очереди рассказывают друг другу, какие они талантливые. Это премия для всего фэндома, чтобы по достоинству оценить то, что читатели считают важным».

Чисто российские тренды

Экспансия «попаданческой» фантастики

Книги о наших современниках, которые непонятным образом переносились в другой мир, прошлое или будущее, были популярны ещё в нулевых. Но именно в нынешнем десятилетии поток попаданческих книг захлестнул отечественную фантастику, став самым востребованным её направлением. Конечно, «попаданцы» пользуются спросом не только в России. Достаточно вспомнить бум японского исекая, да и в западной фантастике эта тема тоже встречается. Однако российское попаданчество имеет особую специфику — реваншизм с элементами альтернативной истории.

Чисто развлекательный перенос в миры «меча и магии» сменился на попадание в ключевые периоды истории с попыткой её изменить в соответствии с политическими взглядами автора. Шепнуть на ушко товарищу Сталину, ткнуть под локоток царя-батюшку (а то и самим занять их место) — и вот уже СССР или Российская империя впереди планеты всей! Правда, к концу десятилетия бум исторических попаданцев угас — ныне герои гораздо чаще оказываются на других планетах или внутри игровых вселенных, переживая там вполне шаблонные приключения ради собственного благополучия.

Бум литRPG

В 2010-е российские поклонники фантастики пережили бурный всплеск интереса литRPG. Этот субжанр зародился в азиатском сегменте интернета среди фанатов MMORPG, которые сочиняли фанфики на основе любимых игр. Тексты пестрили геймерским сленгом, подробными описаниями игрового интерфейса и характеристиками игровых предметов, персонажей, локаций. А самой характерной чертой литRPG стали игровые логи, где отображается информация о действиях героя-геймера. В западной фантастике anTRPG не прижилась, а вот в России идею подхватили. Сначала также в Сети, однако в середине десятилетия крупнейшие издатели начали выпуск специализированных серий отечественных авторов, которые в течении пары лет оккупировали высшие строчки всевозможных чартов. Однако любителям обычной фантастики переизбыток в anTRPG игровой механики быстро надоел. И хотя такие книги выходят до сих пор, активный интерес к ним был недолгим — слишком уж это специфическое чтиво.

Феминизм по-русски

Во второй половине десятилетия «феминизация» фантастики докатилась и до России, но, как часто у нас бывает, приняла особую форму. Да, фантастика «для и про» женщин вот уже несколько лет продаётся у нас лучше всего. Однако истории про бойких девиц, которые участвуют в изощрённых интригах и магических дуэлях, сражаются с монстрами и колдунами, путешествуют в чужие миры и попадают в прошлое, попутно завоёвывая сердца и кошельки «прекрасных принцев», если приглядеться, фактически повторяют похожую «пацанскую фантастику». Изменения носят чисто косметический характер — смена героя на героиню, чуть больший акцент на романтических переживаниях. А вот фантастики, пропитанной настоящими фем-идеями, у нас пока очень мало.

Выбраться из гетто!

На Западе фантастика уже вышла за рамки чисто развлекательной литературы, а вот в России барьер между лагерями стал понемногу трескаться только в 2010-х. Появляется всё больше авторов, которые готовы удивлять читателей, выходя за рамки привычных форматов и создавая произведения на стыке жанров. Причём подобные книги сочиняют как обычные фантасты, так и писатели из мейнстрима. Спектр широк: «Золотая пуля» Шимуна Врочека и Юрия Некрасова, «Челтенхэм» Андрея Ляха, «Медведки» и «Автохтоны» Марии Галиной, «Убыр» Шамиля Идиатуллина, «Остров Сахалин» Эдуарда Веркина, «Роза и Червь» Роберта Ибатуллина — вот лишь несколько нашумевших книг, которые номинировались на нефантастические премии и даже их выигрывали, получали лестные отзывы авторитетных литературных критиков и, помимо всего прочего, неплохо продавались. Ранее подобные случаи были наперечёт, сейчас же ситуация меняется на глазах. Впрочем, коммерческая фантастика в России по-прежнему безоговорочно доминирует.

Источник: Nerohelp.info

 

Другие статьи по теме:

Шекспир в карантине написал “Короля Лира”, а Ньютон создал теорию всемирного тяготения

7 аудиокниг в жанре фэнтези, которые помогут отвлечься от реальности

Какой должна быть хорошая детская книга

РАССКАЗАТЬ В СОЦСЕТЯХ