Авторы романа-буриме «#12 Война и мир в отдельно взятой школе» отдали дань всем возможным литературным жанрам. Перелистайте предыдущие главы – и вы найдёте там социальную драму и детектив, мистику и научную фантастику, мелодраму и даже абсурдистскую сатиру. Но вот чего ещё не было в наших палестинах, так это комедии! Неприкрыто смешной, чтобы читать и местами без стеснения смеяться в полный голос.
Исправить это упущение взялся режиссёр и писатель Ильгар Сафат. Обнаружив у одного из своих предшественников, что Аня Шергина играла в небольшом молодежном театре, наш новый автор потянул за эту сюжетную нить и размотал в итоге целый шекспировский клубок. Тут вам и путаница, и неожиданное стечение обстоятельств, и колоритные узнаваемые ситуации и персонажи – все в лучших комических традициях знаменитого английского драматурга. «А как же наши главные герои, которым так нужна помощь?! Неужели про них забыли?!» – воскликнете вы. Не торопитесь! Слышите – третий звонок! Представление начинается…
Глава 17
Ильгар Сафат
Не пей вина, Гертруда!
Молодежный театр «Беспечная улица» готовился к премьере. На суд зрителей выносилась пьеса известного драматурга Уильяма Шекспира «Гамлет». С чего же еще начинать юным артистам?
Режиссером спектакля сам себя назначил Давид Чхония, розовощекий мигрант из Грузии, проживающий в Москве около года, но уже явивший свой недюжинный талант как в новорожденном театре, так и на Москворецком рынке, где торговал сухофруктами. Кстати, о сухофруктах. Грузчиком на том же Москворецком рынке работал сибиряк Иван Курагин, для своих – Курага. Поначалу между Курагой и Давидом вспыхнула национальная рознь, впоследствии переросшая в настоящую дружбу на почве общей любви к театру. Записываться в труппу «Беспечной улицы» они пошли вместе. Вскоре Чхония выбился в режиссеры, но о своем друге не забыл, сразу же назначив Курагина на роль Гамлета.
Сам Чхония в спектакле должен был появиться в образе Призрака, весь обмотанный паутиной и почему-то на велосипеде. Это была его режиссерская находка и одна из самых ярких сцен постановки.
Ане Шергиной в этой драме отвели роль Офелии. Чхония долго шлифовал ее пластику дурочки, учил правильно разбрасывать цветы и топиться в голубом полиэтилене. Нет никаких сомнений, что сцена безумия Офелии могла бы затмить даже момент появления Призрака. В этом месте зрители должны были долго и безутешно оплакивать загубленную невинность дочери Полония.
Репетировали несколько месяцев, выверяя мизансцены и добиваясь их максимальной выразительности. Постановка грозила стать событием в театральной жизни столицы. Так, по крайней мере, уверял артистов, временами терявших веру в своего лидера, Давид Чхония.
И вот неотвратимо обрушился день премьеры.
Зал театральной студии был полон –настоящий аншлаг. Публика собралась самая разношерстная. Передние ряды заняли хмурые кавказцы, покинувшие ряды торговые, чтобы поддержать режиссерский дебют друга. В середине теснились важные персоны, специально приглашенные администрацией театра. На остальных местах расположились истые столичные театралы и родственники артистов. Свободных кресел не было, на приставных стульях зрители сидели даже в проходах. В зале отсутствовали только одноклассники и родня Офелии. Давид Чхония то и дело поглядывал на часы, хотя уже и не надеялся, что артистка, пусть и с преступным опозданием, но все-таки явится к началу спектакля.
— Ух, жэнь-щинна! – кипел Давид, гримируясь в мертвенного Призрака и одновременно с этим отдавая последние указания труппе. – На тваем мэстэ, Гамлэт, я би сам ее утапил, слуший! И нэ на сцэнэ, а в Яузэ, мамой клянусь! Всэх нас падвэла под манастыр!
— Была такая возможность, – флегматично отозвался Иван, натягивая парик с вьющимися кудрями. – Смотри!
Курагин достал из кармана широких елизаветинских штанов свой мобильный телефон и показал приятелю видео с моста, так шокировавшее в свое время одноклассников Ани Шергиной.
— Это ви што, рэпэтировали? – с надеждой в голосе спросил последователь Станиславского. – Работа актера над ролью, да?
— Да нет, – честно признался Курагин, – Аня меня попросила подыграть! Ей для чего-то нужно было! Одноклассников, сказала, хочет развести!
— Ааа, ну-ну! – разочарованно поморщился Чхония.
Видео его тем не менее впечатлило. Уж больно выразителен был Курагин в образе злодея. Как он накидывался на Офелию, хватал ее за волосы, жестоко заламывал девушке руки, пытаясь сбросить жертву с моста!
— Стоять! – кричал Курага не своим голосом.
— Отпусти! – беспомощно отбивалась Аня. – Что тебе надо? Полиция!
— Заткнись! Тебя ведь, как человека, просили, поговори с отцом! Убеди! Неужели не пойдет навстречу любимой дочке? Не зверь же он?! Ты хоть понимаешь, что с тобой может быть, а?!
Курага заваливает Аню на перила моста, угрожает сбросить ее в воду. Аня хрипит, задыхается, пытается освободиться.
— Не дергайся, а то уроню! – тяжело дыша, советует злодей и театрально смеется. Глаза у Курагина блестят, как у заправского маньяка.
— Убэдитэльно, слуший! – закивал Чхония. – Надо будэт с вами «Отелло» паставить! Натурально дущишь, красаучик!
Курагин с гордостью клеил себе усы, но, как воспитанный человек, скромно отмалчивался. Однако досмотреть ролик не получилось: раздалась волшебная мелодия и голос из динамика объявил первый звонок. Давид внезапно вернулся в реальность, вспыхнул и начал нервно расхаживать за кулисами, повторяя по-грузински что-то гортанное и явно неприличное.
— Лучшэ би она на сцэнэ так убэдитэлно играла! – сквозь зубы шипел Чхония, не желая мириться с тем, что его театральное детище оказалось на грани провала. Отсутствие Анны не оставляло никаких надежд его избежать. Роль Офелии, хоть и не заглавная, но без нее известный драматург Шекспир обойтись не смог, а значит, и он, Давид Чхония, вряд ли обойдется. Да и нет времени что-либо менять – зрителей полный зал! Самые нетерпеливые уже торопят события одиночными хлопками.
— Ничего! – самонадеянно отмахнулся Гамлет. – Выкрутимся!
Продолжение здесь (семнадцатую главу ищите по ссылке в оглавлении)
Ильгар Сафат родился в Баку, там же отучился на факультете русской филологии педагогического института. А потом началась жизнь, полная странствий и новых идей. Окончив Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве, снимал документальное кино на Дальнем Востоке, жил в Питере, затем вернулся домой, где поставил дебютный игровой фильм «Участок», номинированный от Азербайджана на премию «Оскар». Создал несколько спектаклей в Азербайджанском русском драмтеатре, основал собственную труппу – «Сафат-театр». Минувшей осенью издательство «Эксмо» выпустило дебютный роман Ильгара Сафата – психологический триллер «Моя необработанная форма».