Двухтомник «Истукан» – моё знакомство с Евгением Рудашевским.
Это я потом узнала, что «Истукан» – продолжение цикла «Архив „Изиды“», в котором уже вышли «Солонго. Тайна пропавшей экспедиции» и «Город солнца» (в четырёх книгах), а сам «Истукан» стал в этом году победителем конкурса «Книга года» в номинации «Поколение Next». Завлекли же меня тропики на обложке и аннотация, обещающая череду кораблекрушений, тайну старинной шкатулки и путешествие на острова Филиппинского архипелага.
Эксперимент удался, хотя так медленно я давно не читала. Замедляться понравилось.
Первый том, по моим ощущениям, – абсолютный Жюль Верн. Никаких модных нынче клиффхэнгеров в конце главы, никаких эмоциональных горок – всё размеренно, подробно и осязаемо. Для Евгения Рудашевского все детали важны: вкус ворсистых ягод тарамбуло и меняющаяся от экспедиции к экспедиции карта острова, зарождение островной фразеологии и поиски сокровищ, жизнь и смерть. Иногда даже кажется, что особой интриги нет. Евгений Рудашевский то тут, то там упоминает некие факты или события, у другого автора ставшие бы катализатором, но тут же словно теряет к ним интерес и углубляется в повседневные заботы. Правда, повседневность здесь далека от заурядности. Филиппинская Манила глазами местного жителя и глазами туриста (два совершенно разных города), изучение и попытки покорения необитаемого острова, растения, которые можно есть, и растения, которые есть не стоит; как построить хижину, сложить сигнальный костёр, из чего сплести одежду, как обработать бамбук, найти пригодную для питья жидкость, приготовить без сковороды яичницу (и где и как эти самые яйца взять), как добыть огонь – фактически курс выживания на небольшом тропическом острове. Причём именно неспешность повествования и основательность описаний позволяют довериться автору: возникает чёткое ощущение, что у него нет намерения манипулировать читателем, а всю практическую составляющую он не из справочников почерпнул, а лично проверил.
Второй том другой. И не сказать, что галопом события несутся – те же подробность и неспешность, то же отсутствие интереса к реакциям потенциального читателя, словно Евгений Рудашевский не кому-то историю рассказать стремится, а личный дневник путешественника ведёт. Основное отличие от первого тома в том, что Жюль Верн постепенно замещается условным Голдингом, но с акцентом на допустимости манипулирования людьми – из любых, даже самых благих побуждений. И даже здесь, где можно было бы загонять читателя между героями, Евгений Рудашевский выдерживает прежний темп. Я бы так и продолжала думать, что он принципиально против остросюжетности, но тут параллельно уже заявленным сюжетным линиям начинает активно проявляться история Истукана. И хотя внешне именно эти главы кажутся даже медленнее остальных, именно они захватывают, тревожат и будоражат: творец Наиукулус с его безграничным одиночеством, реликты и эпохи оказываются гораздо увлекательнее (и таинственнее) той самой старинной шкатулки, с которой всё началось. И в какой-то момент вопрос «жизни, вселенной и вообще» становится важнее всего остального.
Другие статьи по теме: