Художник-иллюстратор Игорь Олейников, лауреат премии Ханса Кристиана Андерсена, рассказал о том, как тайное становится явным, о своей первой любви по переписке и о том, чего он нам никогда не скажет.
Врали ли вы родителям и если да, то в каких случаях? Есть ли случаи, когда ложь родителям в детстве оправдана?
Еще как, я могу даже рассказать, как это началось. Началось все с того, что родители купили пианино и спросили, хочу ли я играть, это тогда было очень-очень модно, все покупали пианино. Я сказал – хочу, как девочка из мультфильма Федора Хитрука «Фильм,Фильм,Фильм», помните, с бантиком. К нам ходил преподаватель, на дом, но все кончилось через год, я понял, что все это не ко мне. Надо было заниматься дома одному, и я перестал, забил и все, а когда приходили родители и спрашивали, занимался ли я, говорил – да. Потом соседка из-за стены, изоляция была плохая, спросила: «А что это, Игорь играть перестал, я не слышу музыки?» И меня накрыли за этим делом и все, и с тех пор я стал врать, но я к этому не призываю.
Где проходит та граница, после которой жаловаться — уже не ябедничать, а информировать о проблемах?
Я не знаю, где проходит эта граница, у нас это не практиковалось, информировать о чем-то. Мы с сестрой все время грозили друг другу – я все расскажу, но не рассказывали. Я впервые проинформировал о чем-то уже в совсем взрослом возрасте, когда на моих глазах сбили человека, его проволокли по земле, бросили в машину и увезли, тогда я пошел в милицию и сказал номер машины.
Какова была ваша «тактика» завоевания первой любви? Признаваться в ней стоит вербально или невербально?
В 50-е годы модно было переписываться с ребятами из других стран. У меня каким-то образом появилась девочка из Польши, Маргарита Кубишевская, как сейчас помню, и я в нее влюбился, такая дева заграничная, сох прямо по ней. Естественно, мы никогда с ней не виделись, только переписывались редко-редко, я каждый день залезал в почтовый ящик проверить, нет ли письма, и с тех пор я очень люблю получать любые письма. И я до сих пор, когда по емейлу приходит письмо, чувствую предвкушение.
Можно ли отвечать силой на слова?
Смотря, какие слова, все от ситуации зависит. Да, есть такие слова, на которые можно ответить силой, например, если оскорбляют твоих родителей, дорогих тебе людей, тогда – конечно.
Без чего не бывает настоящего детства?
Мне не с чем сравнивать, честно говоря, у меня детство было прекрасное, но оно было совсем другим, не было гаджетов, был двор. Двор, книги и рисование, вот и все.
Делать домашнее задание сразу или в последний момент?
Вообще, считалось очень круто прийти из школы, тут же сесть, все сделать – и свободен, но это получалось очень редко, я, как правило, все делал вечером. Я не знаю, как сейчас, но в мое время было две смены, и вот во вторую смену я делал уроки уже с утра, а вечером все равно гулял.
Главные ошибки детства и отрочества?
В детстве не бывает ошибок, ошибки уже взрослые совершают, а дети не ошибаются, в чем они могут ошибаться? Выбрал не ту секцию, да нет, это родители выбирают. Я сейчас только подумал, для детей нет такого понятия «ошибиться».
Какие коллекции вы собирали в детстве?
В моем детстве было страшно модно собирать марки, мы покупали их без разбора, какие есть, собирали в кляссеры, обменивались. Было такое понятие – колонии, африканские марки колониальных стран, они были самыми дорогими, а уж треугольные это вообще валюта была. У меня до сих пор эти марки остались детские.
Вы были хулиганом или хорошим мальчиком?
Нет, нет, я был хорошистом, что называется. Правда, в десятом классе прокололся несколько раз с двойкой по поведению, с вызовом родителей, но это уже десятый класс, уже было весело. Вообще, я школу вспоминаю веселее, лучше, чем институт, теплее, чем институт, особенно последние годы в школе.
Какую магическую способность вы хотели себе в детстве?
Волшебную палочку, потому что я прочитал «Незнайку в солнечном городе».
Любимый и нелюбимый урок в школе?
Самым нелюбимым – физкультура была до девятого-десятого класса. В десятом мы уже забили на все, ржали уже на всех уроках вместе с учителем, и там всем было пофигу. А любимый – точно не математика, не точные науки, пока было рисование – рисование, а так у меня не было любимого предмета.
Вспомните самую жуткую страшилку из вашего детства? Или самый смешной анекдот?
Эти бесконечные страшилки в пионерском лагере, про синюю руку, про Шерлока Холмса, но я их не очень пугался. А смешные анекдоты я сейчас помню, но не могу рассказать, они неприличные все, и сейчас их невозможно слушать, но тогда смеялись, были два таких персонажа – Вантя и Мантя, про которых куча анекдотов была, непристойных совершенно.
Самое любимое лакомство в детстве.
В детстве мы брали белый хлеб, намазывали маслом, посыпали сахаром, такое было пирожное, и ели с удовольствием. Я попробовал недавно вот, но уже не то, а тогда это было отлично, и гоголь-моголь еще. У меня мама его делала: какао, желток, сахар, масло, и все это взбивалось.
Были ли у вас в детстве горькие потери? Как вы с ними справлялись?
Ну девочка меня бросала, но это уже в подростковом возрасте. Потери-потери-потери, нет, никто никого не терял, никто не умирал в моем детстве.
Если бы у вас была возможность написать письмо самому себе в детство, какой совет вы бы себе дали?
Не знаю, никакого, наверное, а если бы и дал, то я вам об этом не скажу.
Другие статьи по теме:
- Максим Кронгауз: «Я думаю, что «детства» бывают разными»
- Татьяна Устинова: «Детства не бывает без баловства»
- Василий Авченко: «Поступил на журфак. Через пятнадцать лет об этом пожалел»